Так носы на Западе давно не делают!

Технологии ринопластики, разработанные еще во времена СССР, давно устарели морально, но застывшая в своем развитии «советская школа» ринохирургии живет по-прежнему. Мединституты продолжают штамповать молодых хирургов по  давно устаревшему лекалу. Ринопластика остается самой консервативной областью российской эстетической хирургии. Возможны ли в ней перемены? Как развивается пластика носа на Западе? И ждать ли нам появления новых методик, которые сделают эту самую инвазивную пластическую операцию менее травматичной?

О новых тенденциях в развитии пластической хирургии носа рассказывает доктор медицинских наук Давид Гришкян.

Корр: В чем вы видите недостатки «советской» школы ринопластики и есть ли альтернатива?

Доктор Гришкян: Основные признаки старой, «советской» школы пластической хирургии - высокая травматичность, а значит, долгий период восстановления и не всегда предсказуемый результат.

Ринопластика не зря считается одним из самых сложных разделов пластической хирургии. Например, в процессе коррекции горбинки и при сужении спинки носа приходится делать остеотомию (ломать кости носа). Одна из основных проблем состоит в том, что во время операции довольно сложно проконтролировать линию раскола кости. Мягкие ткани и хрящи также требуют умелого обращения. Любое неверное движение хирурга может поставить под угрозу результат всей операции, а значит – внешность пациента. Так что ринопластика требует от хирурга ювелирной точности, и грубые приемы «советской школы» ей прямо противопоказаны. 

Я всегда это чувствовал, и мне всегда хотелось понять, как делать эти операции иначе – более цивилизованно, что ли. С этой целью я объездил всю Европу. Учился в Германии, стажировался в Голландии. Затем привез лучшие из европейских технологий в Москву. Так что альтернатива советской школе есть – это европейская школа ринопластики, основанная на принципах низкой травматичности и использующая принципиально новые - микроинструменты.


 
Корр: Но ведь, как вы сами сказали, при любой методике проходится ломать кости. В чем же тогда преимущество европейской школы?

Доктор Гришкян: Это принципиальное преимущество и качественная разница в подходах. В полной мере ее может ощутить только тот, кто видел реальную операцию носа. Когда я был ординатором, я с ужасом смотрел, как врачи, словно костоправы, ломают нос огромными инструментами. Из носа хлещет кровь, а после операции глаза пациента неделями не открываются из-за синяков и обширных отеков. Глядя на это, я понял, что я так оперировать не буду! А через некоторое время, уже став хирургом, увидел, как работает мой голландский коллега – и был поражен бескровностью операции, точностью, педантичностью, элегантностью его работы. Меня изумило, как тщательно он работал. Операция продолжалась более двух часов, в то время как у нас я до того времени не видел операций длительностью не более 40 минут. Это было именно то, что я искал!

Бескровная методика и полностью контролируемый результат операции – вот в чем главные преимущества для хирурга. Более легкая реабилитация и естественная красота черт лица – важнейшие выгоды от этой методики для пациента.

Корр: Как развивалась Ваша дальнейшая карьера? Вы решили сосредоточиться на ринопластике?

Доктор Гришкян: С тех пор прошло много лет. Сначала я учился у этого хирурга – им оказался доктор Трините - один из лучших ринохирургов Европы. Затем стажировался у немецкого профессора Ретингера, много работал и как мне кажется, многого добился. Сегодня я доктор наук, действительный член Европейского общества ринологов (ERS), действительный член Европейского общества пластических хирургов (ESPRAS), член Общества Пластических Реконструктивных и Эстетических Хирургов России. Я делаю разные операции: пластику лица, блефаропластику, занимаюсь пластикой груди, но ринопластика остается главным делом моей жизни.

Мои пациенты на собственном опыте убедились в том, насколько велико преимущество новых методик ринопластики.

Корр: Вы можете рассказать о методе на каком-нибудь показательном примере из вашей практики?

Доктор Гришкян: Да, вот, например, совсем недавняя операция. Ко мне обратилась привлекательная девушка. Она была недовольна крупным «кавказским» носом с выраженной горбинкой и опущенным вниз кончиком. Нос диссонировал с остальными, очень правильными чертами ее лица. Вместе мы решили, что имеет смысл убрать горбинку, сузить спинку носа и слегка укоротить кончик.

Если бы мы делали операцию по «советской» технологии, то кости носа пришлось бы ломать грубым инструментом в 2-3 раза больше, чем я использую. Мой микроинструмент гораздо тоньше и острее. Он позволяет не ломать, а резать кость, как масло. Таким образом, можно добиться идеальной формы. По сути, использование микроинструмента позволяет свести вмешательство к микротравме – в отличие от грубого перелома, который происходит при использовании обычных инструментов.

Правда, времени на такие операции уходит больше. В частности, я считаю, что правильная работа над кончиком носа в идеале должна занимать минимум час. Чтобы получить красивые и естественные линии носа, надо контролировать каждый миллиметр, каждый хрящик. При такой работе результат хорошо предсказуем. Обычно он на 80-90 процентов соответствует результату компьютерного моделирования.

На этапе сужения спинки носа микроинструменты особенно необходимы, ведь это – наиболее травматичный этап операции. По бокам от спинки носа тонкая кожа, здесь расположено много сосудов, и если они повреждаются, то неизбежны обширные отеки и огромные синяки под глазами.

«Советская» технология предполагает, что кожу нужно отделить, при этом повреждения сосудов неизбежны. Так что пациенты после таких операций и сейчас неделями ходят с огромными черными кругами вокруг глаз. Микроинструменты же позволяют свести травматичность к минимуму. У пациентки, например, небольшие синячки полностью исчезли через неделю, а через две на лице не осталось никаких видимых глазу последствий операции, и она настолько привыкла к своему новому облику, что отправилась сниматься на паспорт.